
Люблю Лефортово я.


Но странною любовью.

Как район, от центра недалекий - но отрезанный Яузой.


А больше половины района - заводские дворы.

И засилье рабоче-крестьянского, древнего, цехового кирпича.
И сплошные, многочисленные казармы - еще с тех времен, когда отданы были земли эти Францу Лефорту, уроженцу солнечной Женевы, приехавшему служить российской короне - и который у Петра Первого был в беспрецедентном фаворе.

Злые языки приписывали Петру да Лефорту утехи, выходящие за рамки чисто дружеских - но даже если и так?

Лефорт был воякой лихим - равно как и кутилой, не гнушающимся бомбить на обеспеченье гулянок дырявую госказну.


Так и остался в Лефортово древний дух.

Смесь доблести и казарменной эстетики.

Божьего дома и склада.

Заводской проходной, горькой табачины.

И одновременно с этим - какой-то дикой, неуемной тяги вовне.


Петра Первого осуждали за сношения с немцами, проклятыми еретиками.

А он всё к Францу в Немецкую слободу, знай и знай ездил.
Да тянулся в Европу западную - хоть и через прорубленное окно.

И почему-то, бродя по этим улицам, остро начинаешь его понимать. Разделяя порывы.

Journal information