В параллельном посте развернулась в комментах беседа на тему, чем являются донаты в интернете - благотворительностью или попрошайничеством.
Считаю более логичным оформить в отдельный пост мой ответ.

Там не к Вам лично негатив был выказан. Я высказывалась против сетевого попрошайничества как явления. Когда люди, которые на самом деле не находятся в безвыходном положении, клянчат деньги у читателей. Донаты собирают. Меня это страшно бесит и я всегда буду против попрошайничества, назови хоть каким красивым словом - донатничеством хоть, суть от названий не меняется. Это попрошайничество.
Вы себя подаёте как средний класс. Неоднократно о том сообщали в своем блоге. И при этом собирали деньги с народа, большая часть которого явно не средний класс, а беднота и нищета. О причинах, втравивших большинство населения России в бедность или в нищету - отдельный разговор. Но когда просит обеспеченный на прихоть - это не может не вызвать возмущения. Это аморально само по себе, безотносительно к личности. Ваш пример просто наиболее нагляден и очевиден, потому что у меня, к счастью, нет знакомых, клянчивших деньги в Сети.

Любое явление состоит из конкретных людей. Поэтому не надо высказываться против абстрактного явления - высказывайтесь против меня в частности.
Со мной ничего страшного от этого не случится, и явление вам не ответит - а я отвечу.

Далее, про "попрошайничество".
Вы слышали такое слово - благотворительность? То есть - творение блага.
Или charity по-английски, от латинского caritas - "дарить любовь".
В чем главный смысл благотворительности - почему некоторые люди, даже те, которые упакованы до конца жизни, занимаются благотворительностью? - на вашем языке: дают деньги и помогают разным попрошайкам.
Очень просто, потому что любовь - это единственная вещь, которую можно подарить, и при этом она же у тебя останется. И это как колодец - чем больше из него черпаешь - тем больше в нем чистой, свежей, проточной воды. (И наоборот - чем меньше черпаешь, тем вода более превращается в болото - опять болото всплыло, забавно, да? Спроста ли?).
Смысл благотворительности в том, что от нее выигрывают обе стороны. Одна сторона ("попрошайки" на вашем языке) получает поддержку в том, что им важно, другая сторона - как ее на вашем языке лучше всего назвать? - дураки, дебилы, богатые папики, богатенькие буратины, буржуйчики? - подскажите; другая сторона получает удовлетворение своего социального интереса - того самого, что Альфред Адлер, не самый последний деятель в области психологии, считал главным мотором созидательных взаимоотношений людей в социуме.
Благотворительность нужна дающим ровно так же, как она нужна принимающим, потому что она позволяет ощутить свою значимость, взаимосвязанность, сопричастность ко всему, что происходит вокруг в мире, и способность на это повлиять – то есть самые сильные, самые высокие ощущения, доступные человеку.

Люди отличаются от животных тем, что они не только часть природы, но и часть культуры.
А культура слагается из разных людей, каждый из которых в идеале должен иметь возможности для реализации именно своего таланта, именно своей божьей искры, ради которой он на этой земле.
И кто-то лучше всего зарабатывает деньги, а кто-то выращивает морковку. Кто-то лучше всего умеет подметать улицы. А кто-то ничего не умеет, и многие считают его бесполезным паразитом – но в час сумерек души, час отчаяния, крушения всех надежд – именно этот человек, и никто иной, сможет утешить, разделить горе, побыть собеседником и слушателем, пожалеть, отогреть душу, отвадить от самоубийства (во всех смыслах слова, от образного до буквального).
Это основный принцип гуманизма, столь немодного в наше время – в каждом человеке есть его божья искра, и если ее не видно – это не значит, что ее нет.
Человек не может реализоваться во всем одновременно – даже если у него ко многому есть таланты.
Люди выбирают, куда им податься, чем им заниматься.
И если кто-то, хорошо зарабатывающий деньги, пожертвовал ради этого ну, скажем, музыкой – нередко такой человек будет поддерживать тех, кто занимается музыкой – пожертвовав ради нее заработком денег.
Делая это не только для музыканта – но и для себя самого. Потому что не делая этого – он не чувствует причастности. А делая – чувствует.
И помогая – обогащает сам себя.

Вот и всё. Вся премудрость.
И поэтому то, что вам кажется попрошайничеством с моей конкретно стороны (за весь мир отвечать не могу, а за себя запросто) – это возможность дать многим людям почувствовать себя моим соавтором, моим сотворителем.
И тут совершенно неважно, есть ли у меня собственная финансовая возможность выпустить мою книгу, или нет её (а такое бывает – бывает сижу по нулям, да питаюсь пустыми макаронами). Дело лишь в том, что я приглашаю любого желающего подарить мне часть благодати – и получить её ответно.
Я прекрасно знаю, как это работает, потому что в равной мере выступаю как принимающей стороной, так и отдающей – на благотворительность я трачу весьма ощутимую часть всех своих заработков.
Я не могу сказать, что я трачу много или мало, потому как мои заработки – величина непостоянная, но если меня прёт – трачу десятками тысяч. Если не прёт, сижу по нулям – трачу символические сто, двести, триста рублей, отщипнув их от имеющегося.
Но делаю это не из какого-то там чувства долга, которое есть лишь разновидность чувства вины, а из того особенного удовольствия, ощущения сопричастности, которое оно дарит.

Поэтому – у меня нет обиды, есть лишь большое удивление.
В том числе оттого, что вы позиционируете себя как человек, много знающий о евреях, общающийся с ними – и это удивляет особенно – потому как евреи, и вообще еврейская культура, это самая-самая развитая цивилизация, которая владеет искусством благотворения.
Именно поэтому в еврейской культуре так много построено на щедрости, так много благотворительных организаций. И именно поэтому оные в целом не жалуются на бедность – потому что уж кто, а они лучше других знают, что нет ничего более выгодного, чем щедрость.
Чем больше денег и блага отдаешь – тем больше возвращается.
Вот и изумляет – я ведь рассказываю сейчас не бином Ньютона. Как можно было изучать евреев, наблюдать за ними, вникать в их философию, общаться с ними – и умудриться не заразиться их одним из главных умений, не перенять, которое составляет колоссальную часть их влиятельности и делает их, возможно, главным всемирным народом?
Как можно было свести столь богатое явление как благотворительность к какому-то «попрошайничеству»?
Это даже не «назло маме уши отморожу», это просто какое-то превозношение собственной скупости и бедности (не только в сугубо материальном смысле) в ранг какой-то мнимой добродетели – никому только не приносящей ни счастья, ни радости, ни наполненности, ни вдохновения, ни удовлетворенности.