Про Днепропетровск я уже рассказывал.
Это странный город где меня угораздило родиться.
У меня, кстати, есть медаль, "рожденному на Днепропетровщине". Как сказала .
kosmonozhka - "поначалу мне показалось несправедливым получать медаль только за то, что родился. Но побывав в Днепропетровске я согласна давать отныне медаль каждому рожденному там".
Днепропетровск - это в каком-то смысле эдакий украинский Челябинск - суровый город суровых людей.
Забавно, что в Челябинске, в свою очередь, родилась моя мать.
Так что у нас это родовое - выбирать перед рождением уровень hard.
Днепропетровск - индустриальный монстр, город работяг, город где улицы переходят в заводские дворы и наоборот.
По сути весь город - один большой заводской двор.
Экология здесь не фонтан. Нравы пролетариатные.
Люди суровые.
Причем не сказать, что это вызвано тяжким вот таким уж бытием - город небедный, бизнес крутится. Даже евреи в город начали возвращаться - в советское время город кликали Днепрожидовском, потом евреи проложили тропу в Израиль, и евреев в городе уменьшилось враз. А сейчас почуяли жилу и возвращаются, даже выстроили самый большой в мире еврейский центр.
И все равно.
Лица перекошенные, в воздухе висит какая-то задерганность.
Каждый напряжен и готов сорваться.
Бабушка играла на баяне.
Стоило только навести в ее сторону камеру, как баян был брошен и обрушились проклятия - "да кто ж это вам разрешил снимать-то?! Сперва ж спрашивать надо!".
От бабушки в пупсиковой розовой шляпке перла такая пролетарская энергия, что видавший виды я, уроженец этого же города, позорно сбежал
Город Днепропетровск настолько суров, что даже в ресторане итальянской кухни подают суши и грозят иероглифами
Самое красивое здание города
Трамвай. Помню еще его по детству.
Кстати, это такая особенность индустриальных городов - названия районов состоящие из страшных, нечитаемых аббревиатур.
Днепропетровские кондукторши настолько суровы, что даже по шаткой палубе трамвая ходят на каблуках
В Виннице трамваи из Цюриха, а в Днепропетровске из Германии - даже надписи не сменили
Во время Второй Мировой Днепропетровск был под оккупацией.
Мой неродной дед, третий муж моей бабушки, очень интересный человек, прожил в гетто всю оккупацию.
Каким-то чудом умудрился рискуя жизнью пробраться ночью в немецкий сектор и украсть из аптеки большую бутыль рыбьего жира.
Эта бутыль спасла всю семью - это были единственные витамины на фоне тотального истощения и повальных смертей.
Один раз их вывели на плац. Искали кого-то, требовали выдачи.
В итоге офицер объявил, что убьет каждого третьего.
Угроза была приведена в исполнение - людей вывели, поставили в ряд. Офицер шел, стрелял в голову каждому третьему.
Стоял дед, Анатолий Иванович, рядом стояла его жена, с ребенком на руках. Жребий пал так, что убили справа стоящего, раз-два-три, и слева стоящего. Их судьба пощадила.
Кстати, в оккупацию они попали оттого, что до последнего помогали поездом эвакуировать завод, вывозить оборудование. Когда оборудование было погружено, выяснилось, что для людей мест нет. Людей, рабочих, бросили в городе, к которому подходили фашисты
Карусель, пародия на Париж
Настало время уезжать.
Я все не мог понять, что же я чувствую к этому городу, название которого у меня на всю жизнь пробито в паспорте.
Набрал по традиции горсть земли.
Родина, которую я не знаю.
Наследство, которое мне не нужно.
Слава, которую я не взял.
Кто ты, Днепропетровск? Зачем мне дан?
Я знал, что не услышу ответа.
Город провожал меня, и паясничал как гопота, выросшая из недолюбленных детей.
Journal information