Москва смотрит настороженно, требуя гарантий стабильности от зыбкого мироздания, убеждая что каждый что-то должен
Иногда любопытно, как ребенок, который еще не знает о негласном запрете общества смотреть в глаза
Но скоро и его погасят, и за ним тоже придут.
Черный фантом коллективной усталости
Камера заменила Третий Глаз
Искусство стало для никого
Город стал для никого.
Человек низвергнулся и обесценился
Утекай, в подворотне нас ждет МОНИИАГ
Целовать я готов умную морду трамвая
Я смотрю на Москву, а Москва на меня не смотрит.
Становится просто еще одной сердитой тетенькой в окошечке, мстящей мне за свои обиды на судьбу и мужей.
Смотрит во все стороны и в никуда одновременно
Смотрит сквозь, смотрит поверх, не слишком интересуясь живыми жизнями
И я понимаю, что несвободен.
Что где-то увяз. Смотрю сквозь пелену
И что вновь пора что-то менять. И не всегда это будет чем-то приятным.
Останешься - уснешь. Быть может навечно.
Устанешь и потеряешь себя.
Болото всегда тянет обратно, убеждая остаться - тут может и не сильно свежо, но привычно.
Отказ грозит подъемом болотного газа.
Что делать? Что делать? Что делать?
...А я вновь видел во сне Индию.
Видел ее оранжево-зеленое свечение. Ее цветастые юбки, красную землю и лиловые лица.
И я слишком хорошо знаю, что это за знак.
Я ждал его.
Journal information