Есть два таких слова, связанных с чувствами вины и стыда - извини и прости.
Извини - дословно "из вины" - детское такое слово, незрелое. Дети чувствуют тягость этого чувства, но ответственности за собственные действия не берут. И говорят тогда - извини. Вытащи то есть меня из этого чувства, что-то мне в нём хреново.
Прости - то есть "упрости, сделай проще" - слово более ответственное. Тут уже есть принятие ответственности, хотя бы частичное, и признание произошедшего. И есть выход на договоренность, то есть отношения равных, уважение.
Просьба упростить - то есть я признаю то, что произошло, и свое участие в этом, но прощу прощения, то есть вместе договориться снизить значимость этой ситуации, сделать ее проще.
В английском языке есть слово sorry, и значение у него не прости и не извини, это "я сожалею". Сожалею, что так произошло. Признаю, что я в этом участник, но сожалею, что всё так вышло.
Я хочу попросить прощения у Украины и украинцев. Донести моё сожаление и попросить прощения, то есть вместе договориться сделать что возможно для того, чтобы упростить ситуацию.
К кому я обращаюсь? Наверное ко всем, кто меня сейчас слышит.
Если кто-то слушает, но не слышит, или, более того, желает продолжения кровавой ссоры - идите вы нахуй. Не до вас мне сейчас.
Совершенно точно я не хочу сказать, что кто-то прав, а кто-то неправ. Все неправы.
И совершенно точно не хочу базара-вокзала, с выяснением, кто наиболее святой и чей был первый выстрел - никто никогда не знает, ни в одной гражданской войне, чей был первый выстрел.
И без разницы чей был первый выстрел - важно как скоро прозвучит последний.
Трагедия в том, что привыкли драться не до первой крови, а до последней.
А еще трагедия в том, что прощение воспринимается как слабость, а не как сила.
Убивать братьев - это геройство, видите-ли, а сделать шаг к договоренности, чтобы не убивать братьев - видите-ли, слабость.
Если есть кто-то, кто считает договор и прощение слабостью - идите вы нахуй. Не до вас мне сейчас.
Чувство вины - это всего лишь сигнал. Сигнал об ошибке.
Принял сигнал - возьми ответственность. Всё.
Всё что происходит в нашей жизни - наша ответственность. Это мы творим мир вокруг себя.
Есть вокруг нас враги? Это мы каким-то образом сделали так, чтобы они у нас были.
Плохо живем? Это мы каким-то образом сделали так, что плохо живем.
Кто-то нас притесняет? Это мы каким-то образом сделали так, что нас притесняют.
Брат убивает брата? Это мы каким-то образом сделали так, что продолжаем братоубийство.
Если кто-то считает, что всё это делаем не мы, а американцы (марсиане, жиды, укропы, пидарасы - кто угодно, нужное подставить) - это означает, что он безответственный дебил, который не управляет собственной жизнью, вместо него его жизнью управляет кто угодно, а следовательно, раз он ничего не решает и мнение его оттого говна не стоит - может идти нахуй. Не до таких мне сейчас.
И россиянам, и украинцам сейчас активно срут в мозги.
Велик соблазн поддаться - сразу становится ясно, кто прав, кто виноват. Как там - "каждый предлагал такой вариант модификации и развития страны, который бы лично от него потребовал бы минимального участия и жертв".
Мы трусливые, давайте в этом признаемся. Ждем как вывернется - авось они там (неизвестно кто эти "они") как-то решат, а мы пока посидим тут, с головой в песок.
Чего-чего? Ты не трус, а очень даже смельчак? Иди нахуй, смельчак. Не до тебя мне сейчас.
Непринятая ответственность - сжигающее чувство вины. Это как горячая картошка - в руках не удержишь, хочется скинуть, обвинить кого-то другого.
Но это путь в никуда.
Украина и украинцы - это вы сделали так, что Крым от вас удрал при первой же возможности. Это вы вырастили тех чиновников и руководителей, которые Крым сдали как на духу.
Люди, которые сдавали Крым - они ведь властью были облечены не из Москвы, а из Киева. Это Киев их такими вырастил, не Москва.
Это вы сделали так, что русские оказались в Украине заложниками - либо становись украинцем, либо получаешь ярлык быдла. Это вы сделали так, что русские и русскоязычные Украины оказались разорванными - вы лишили их возможности быть патриотами Украины, оставаясь при этом русскими (а это было возможно - у Беларуси, например, получилось). Как индусы в Британии - они могут быть англичанами, оставаясь при этом индусами.
Очень многие русские Украины чувствуют себя преданными.
Это вы, наконец, заливаете собственные города бомбами.
Чего-чего? Россия точно так же делала с Грозным? Нашли, бля, на кого равняться! Вы еще Руанду вспомните, где хуту тутси ножами вырезали.
Это вы уводите постоянно фокус внимания от того, что воюют на Донбассе люди с синими паспортами против людей с синими же паспортами. Есть там, конечно, и красные паспорта, но всё равно - это ваш внутренний конфликт. Это вы как-то сделали так, действиями или бездействием, что многим людям воевать оказалось желаннее, чем не воевать.
Это ваша ответственность. Вам с этим разбираться. Не с Россией - с самими собой.
Если кто-то считает, что вся эта Луганда-Новороссия - массовый российский десант, или украинцы по отношению к собственному русскому населению были агнцы агнцами - идите нахуй. Не до вас мне сейчас.
А что Россия? А Россия - предатель. Подстрекатель к братоубийству. Вор. Клятвоотступник.
Можно облечь то, что произошло в тысячи пафосных и звонких слов, но то, что произошло и как это произошло - это предательство, подстрекательство и пособничество в братоубийстве.
И каждый, кто ликовал победам "ополченцев" (донецких отмороженных бандосов, убийц и мародеров, которые и в мирной жизни ничего больше не умели, как крышевать и отжимать), называл их "нашими" - вы отличаетесь от этих убийц и отморозков, устроивших бойню в собственных городах, прикрывающихся своими же женщинами и детьми, только одним - отсутствием смелости и лихости. Чего-чего? Вы не трусливое интернетное тяфкало, а прямо таки смелый и отважный ополченец мышонок Никанор? Иди нахуй, мышонок Никанор. Не до тебя мне сейчас.
Россия - трус, меняющий лошадей на переправе. Неврастеник, готовый пустить тысячи жизней под нож, чтобы хоть как-то унять собственную неврастению. Жопа, пытающаяся раскорячиться на два чужих стула, при том что собственных стульев уйма.
Отморозок, с которым договариваться бессмысленно - договоренности не действуют.
Нечто к чему чувствуешь страх и брезгливость.
Смелые действуют открыто. Трус же всегда подличает.
Что имеем в итоге? Да отстой полный имеем в итоге.
Имеем тысячи трупов. Имеем навсегда испорченные отношения. Имеем экономическую яму. Имеем провал в самое низменное и гадкое, у чего нет дна, падать можно бесконечно.
"И когда ты решишь, что ниже уже не пасть, и хуже уже не будет - снизу кто-то постучит".
Между русскими и украинцами не родятся отныне сотни и тысячи красивых детей.
Что делать?
Теперь вот пишем и читаем Самиздат, а уж друг другу-то, сойдясь в курилках НИИ, от души нажалуемся: чего только они не накуролесят, куда только не тянут нас! И ненужное космическое хвастовство при разорении и бедности дома; и укрепление дальних диких режимов; и разжигание гражданских войн; и безрассудно вырастили Мао Цзедуна (на наши средства) — и нас же на него погонят, и придётся идти, куда денешься? И судят, кого хотят, и здоровых загоняют в умалишённые - все "они", а мы - бессильны.
Уже до донышка доходит, уже всеобщая духовная гибель насунулась на всех нас, и физическая вот-вот запылает и сожжёт и нас, и наших детей, - а мы по-прежнему всё улыбаемся трусливо и лепечем косноязычно:
- А чем же мы помешаем? У нас нет сил. Мы так безнадёжно расчеловечились, что за сегодняшнюю скромную кормушку отдадим все принципы, душу свою, все усилия наших предков, все возможности для потомков - только бы не расстроить своего утлого существования. Не осталось у нас ни твердости, ни гордости, ни сердечного жара. Мы даже всеобщей атомной смерти не боимся, третьей мировой войны не боимся (может, в щёлочку спрячемся), - мы только боимся шагов гражданского мужества! Нам только бы не оторваться от стада, не сделать шага в одиночку - и вдруг оказаться без белых батонов, без газовой колонки, без московской прописки.
Уж как долбили нам на политкружках, так в нас и вросло, удобно жить, на весь век хорошо: среда, социальные условия, из них не выскочишь, бытие определяет сознание, мы-то при чём? Мы ничего не можем.
А мы можем всё - но сами себе лжём, чтобы себя успокоить. Никакие не "они" во всём виноваты - мы сами, только мы!
Возразят: но ведь действительно ничего не придумаешь! Нам закляпили рты, нас не слушают, не спрашивают. Как же заставить их послушать нас?
Переубедить их - невозможно.
Естественно было бы их переизбрать! - но перевыборов не бывает в нашей стране.
На Западе люди знают забастовки, демонстрации протеста, - но мы слишком забиты, нам это страшно: как это вдруг - отказаться от работы, как это вдруг - выйти на улицу?
Все же другие роковые пути, за последний век отпробованные в горькой русской истории, - тем более не для нас, и вправду - не надо! Теперь, когда все топоры своего дорубились, когда всё посеянное взошло, - видно нам, как заблудились, как зачадились те молодые, самонадеянные, кто думали террором, кровавым восстанием и гражданской войной сделать страну справедливой и счастливой. Нет, спасибо, отцы просвещения! Теперь-то знаем мы, что гнусность методов распложается в гнусности результатов. Наши руки - да будут чистыми!
Так круг - замкнулся? И выхода действительно нет? И остаётся нам только бездейственно ждать: вдруг случится что-нибудь само?
Но никогда оно от нас не отлипнет само, если все мы все дни будем его признавать, прославлять и упрочнять, если не оттолкнёмся хотя б от самой его чувствительной точки.
От — лжи.
Когда насилие врывается в мирную людскую жизнь - его лицо пылает от самоуверенности, оно так и на флаге несёт, и кричит: "Я - Насилие! Разойдись, расступись - раздавлю!". Но насилие быстро стареет, немного лет - оно уже не уверено в себе, и, чтобы держаться, чтобы выглядеть прилично, - непременно вызывает себе в союзники Ложь. Ибо: насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а ложь может держаться только насилием. И не каждый день, не на каждое плечо кладёт насилие свою тяжелую лапу: оно требует от нас только покорности лжи, ежедневного участия во лжи - и в этом вся верноподданность.
И здесь-то лежит пренебрегаемый нами, самый простой, самый доступный ключ к нашему освобождению: личное неучастие во лжи. Пусть ложь всё покрыла, пусть ложь всем владеет, но в самом малом упрёмся: пусть владеет не через меня.
И это - прорез во мнимом кольце нашего бездействия - самый лёгкий для нас и самый разрушительный для лжи. Ибо когда люди отшатываются ото лжи - она просто перестаёт существовать. Как зараза, она может существовать только на людях.
Не призываемся, не созрели мы идти на площади и громогласить правду, высказывать вслух, что думаем, - не надо, это страшно. Но хоть откажемся говорить то, чего не думаем.
Вот это и есть наш путь, самый лёгкий и доступный при нашей проросшей органической трусости, гораздо легче (страшно выговорить) гражданского неповиновения по Ганди.
Наш путь: ни в чём не поддерживать лжи сознательно. Осознав, где граница лжи (для каждого она ещё по-разному видна), - отступиться от этой гангренной границы. Не подклеивать мёртвых косточек и чешуек Идеологии, не сшивать гнилого тряпья - и мы поражены будем, как быстро и беспомощно ложь опадёт, и чему надлежит быть голым - то явится миру голым.
Итак, через робость нашу пусть каждый выберет: остаётся ли он сознательным слугою лжи (о, разумеется, не по склонности, но для прокормления семьи, для воспитания детей в духе лжи), или пришла ему пора отряхнуться честным человеком, достойным уважения и детей своих и современников. И с этого дня он:
— впредь не напишет, не подпишет, не напечатает никаким способом ни единой фразы, искривляющей, по его мнению, правду
— такой фразы ни в частной беседе, ни многолюдно не выскажет ни от себя, ни по шпаргалке, ни в роли агитатора, учителя, воспитателя, ни по театральной роли
— живописно, скульптурно, фотографически, технически, музыкально не изобразит, не сопроводит, не протранслирует ни одной ложной мысли, ни одного искажения истины, которое различает
— не приведёт ни устно, ни письменно ни одной "руководящей" цитаты из угождения, для страховки, для успеха своей работы, если цитируемой мысли не разделяет полностью или она не относится точно сюда
— не даст принудить себя идти на демонстрацию или митинг, если это против его желания и воли; не возьмёт в руки, не подымет транспаранта, лозунга, которого не разделяет полностью
— не поднимет голосующей руки за предложение, которому не сочувствует искренне; не проголосует ни явно, ни тайно за лицо, которое считает недостойным или сомнительным
— не даст загнать себя на собрание, где ожидается принудительное, искажённое обсуждение вопроса
— тотчас покинет заседание, собрание, лекцию, спектакль, киносеанс, как только услышит от оратора ложь, идеологический вздор или беззастенчивую пропаганду
— не подпишется и не купит в рознице такую газету или журнал, где информация искажается, первосущные факты скрываются.
Мы перечислили, разумеется, не все возможные и необходимые уклонения ото лжи. Но тот, кто станет очищаться, - взором очищенным легко различит и другие случаи.
Да, на первых порах выйдет не равно. Кому-то на время лишиться работы. Молодым, желающим жить по правде, это очень осложнит их молодую жизнь при начале: ведь и отвечаемые уроки набиты ложью, надо выбирать. Но и ни для кого, кто хочет быть честным, здесь не осталось лазейки: никакой день никому из нас даже в самых безопасных технических науках не обминуть хоть одного из названных шагов - в сторону правды или в сторону лжи; в сторону духовной независимости или духовного лакейства. И тот, у кого недостанет смелости даже на защиту своей души, - пусть не гордится своими передовыми взглядами, не кичится, что он академик или народный артист, заслуженный деятель или генерал, - так пусть и скажет себе: я - быдло и трус, мне лишь бы сытно и тепло.
Даже этот путь - самый умеренный изо всех путей сопротивления - для засидевшихся нас будет нелёгок. Но насколько же легче самосожжения или даже голодовки: пламя не охватит твоего туловища, глаза не лопнут от жара, и чёрный-то хлеб с чистой водою всегда найдётся для твоей семьи.
Преданный нами, обманутый нами великий народ Европы - чехословацкий - неужели не показал нам, как даже против танков выстаивает незащищенная грудь, если в ней достойное сердце?
Это будет нелёгкий путь? Но самый лёгкий из возможных. Нелёгкий выбор для тела, - но единственный для души. Нелёгкий путь, - однако есть уже у нас люди, даже десятки их, кто годами выдерживает все эти пункты, живёт по правде.
Итак: не первыми вступить на этот путь, а присоединиться.
Если ж мы струсим, то довольно жаловаться, что кто-то нам не даёт дышать - это мы сами себе не даём. Пригнёмся ещё, подождём, а наши братья биологи помогут приблизить чтение наших мыслей и переделку наших генов.
Если и в этом мы струсим, то мы - ничтожны, безнадёжны, и это к нам пушкинское презрение:
К чему стадам дары свободы?
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.
(с) Солженицын, "Жить не по лжи"
Journal information