Три века назад для торгового люда на Руси были выделены гильдии - сперва их было две, а остальные людишки, чернорабочие да подёнщики, именовались подлыми
Да, "подлые люди", так и именовались - то есть низовые, подолые.
Ну а откуда корень "подлости" идет - всё оттуда же, из низости.
Потом, впрочем, и "подлецов" упразднили, гильдий стало три.
"Подлецы" вошли в третью, им дозволено стало бытовать мелочной, лавочной торговлей
Основными оставались первые две - купцы первой и второй гильдий освобождались от рекрутской повинности, от телесных наказаний.
Все платили налоги. Собственно смысл гильдий в том и был, упорядочить хоть как-то поступления в казну
Быть купцом первой или второй гильдии - это не просто безопасность и достаток. Это статус.
Cостояния отдельных купцов бывали сопоставимы с отдельными статьями бюджета всего государства.
Деньги любят тишину? Это было не то время.
В то время деньги любили крик.
Купцы славились оборотистостью, смекалкой, ловкостью, масштабностью.
Но вместе с тем и вопиющим самодурством.
Китч, кабаки, мамзельки из водевиля. Кутёж, вино, карты, рулетка.
Самомнение выше солнца.
- "Как стоишь перед купцом первой гильдии, халдей?! Гроша ломаного на чай не положу!"
Словно дело чести - бросить вызов Вельзевулу, да посмотреть, кто окажется крепче
- "Определенно, тщеславие - мой самый любимый грех" - говорил в "Адвокате Дьявола" Владыка Мира Сего, в обаятельном обличье Аль Пачино.
О, да. Тщеславие - самый интересный грех. С него загораются самые блистательные и безумные амбиции.
Кабаки, кабаре да кабанчик - это всё бренно, это проходит.
Хотелось оставить что-то такое, что останется дольше земного отпущенного на безмен века.
Так появлялись особняки да усадьбы. Купцы стремились себя увековечить, прославить свой род, напоминать современникам и потомкам про их лихость и славу.
Так построились центры и слободы российских городов.
И по сей день ведь именно купеческая застройка определяет историческое богатство города, его колорит, его связь времен.
Да только время беспощадно, и то, что раньше было блеском и шиком, сегодня ветшает и уходит в землю.
Сменились приоритеты. Прошлись катком драконы перемен.
Ростов-на-Дону. Южный, богатый, разгульный город, выдавший и деньги, и раздор, и славу, и забытье.
Старинной застройки тут сохранилось особенно много. Другое дело - сами горожане как-то не определились, нужна ли она им?
Здесь очень много того, что я называю руинами прекрасной эпохи.
Это настоящие дворцы, настоящие шедевры, над которыми трудились лучшие архитекторы и мастеровые того времени.
Выписывались лучшие работники - не для дяди строили, для себя, на века. Чтобы помнили.
Не жалели времени, не жалели денег.
Экономить на усадьбе? Нетушки. На чем угодно - да. Но не на фамильном особняке.
Строили широко, строили напоказ.
С ликами, с лепниной. С вензелями, с инициалами, разумеется - и ведь современники знали чей вензель, что за уважаемый и влиятельный муж.
Но - грянули перемены, проехались войны да революции.
Фамилии стали опасными. Кто сгинул на полях Гражданской, кто осел в далекой Ницце.
Здесь, в Ростове-на-Дону, например, провел свои детские и юношеские годы барон Врангель. Да, тот самый.
Но память о нем поспешили вымарать, и особняк его нынче близок к праху, всеми заброшенный, кроме бомжей да собак.
Грянула коммуна - особняки, рассчитанные на одну семью с прислугой, пошли делиться фанерными стенками на комнатки, коридорчики, уступчики, лесенки.
Дворцы прекрасной эпохи превратились в коммуналки. И властитель нового времени, пролетариат в тяжелом подшофе, поплевывал теперь в вензеля, приспосабливал под пепельницу античную вазу, чудом сохранившуюся в передрягах времени.
Во многих южных городах сохранилось это форменное безумие на месте бывших усадеб, которые поделили новые хозяева самым безумным способом, успев порой и приватизировать ветвистые метры.
В Астрахани так, например. В Одессе. Ну и вот в Ростове-на-Дону тоже.
Здесь по рынку старинного жилья чего только не встретишь - отдельные входы и лесенки, там где раньше была лестница парадного - отдельная жилая комната, с застроенными кирпичом бывшими дверями и окнами.
Перестроенные в комнаты мансарды, вынесенные за километр балконы.
Ну а что делать? Исторический дом это исторический дом, но жить-то с семьей надобно здесь и сейчас.
Кварталы застрявшие в безвременье. Сейчас для них новая историческая развилка.
Что может быть? Может быть кто-то из богатых с гонором даст им новую жизнь. Откупит себе весь особняк, вернет ему былую роскошь. Даст ему свою фамилию.
Мне бы хотелось эдакого моста культур.
Но, боюсь, маятник склонился в иную сторону - все больше дворцов переходят тонкую грань, отделяющую обшарпанность и трущобу.
Старое ветшает и уходит в землю.
Постепенно места, где когда-то стоял исторический дом, ровняются, а на их месте растет новострой - наскоро, бездушно, с типовыми стеклопакетами, подъездами, окнами.
В новые дома въезжают обмельчавшие купцы упраздненных гильдий.
Они садятся на типовой кухне, на типовую табуретку, кипятят чай из пакетиков, смотрят телевизор.
И обсуждают будущее - какой-бы такой кухонный гарнитур прикупить, который особенно ярко подчеркнет их семейный вкус и индивидуальность.
Journal information