Какой-нибудь лирический герой сидит в своем Буэнос-Айресе, хлещет из калебасы десятую порцию мате, сёрпает бомбильей, да тоскует о Париже - эх, мол-де, хорошо там было. Не то что тут, сижу да прозябаю ни за грош.
Опосля, в следующей главе герой сидит уже в Париже, сёрпает мате да пиздострадает - ах, ну до чего же заебатенько жилось мне в Буэнос-Айресе! Ну просто песня, а не жизнь, ебану-ка еще мате.
Опосля герой снова в Буэнос-Айресе, сёрпает мате, да канючит - ах Парижик, ах свет моих очей!
Единственная причина, по которой латиноамериканскую литературу пишут на такой манер только в Латинской Америке, это то, что всему миру остальному в голову всерьез не приходит, что можно вот страдать страниц на 500 такой вот херней, а при этом еще и славу какую-никакую худую заиметь.
Не, ну правда, можно на 500 страниц писать, как я дую дома чай, да мечтаю ломануть в Воронеж, а опосля в Воронеже тоже дую чай, да мечтаю обратно - и ведь еще и проконает.
Journal information