Как там Петр Первый говорил, про то, как креститься, тремя перстами или двоеперстием - "да хоть кулаком пусть крестятся, главное чтобы налоги в казну платили".
Грызня на тему того, как надо говорить, на или в, доходит до такой стервяной истерики, что становится ясно - никакая правильность тут не причем. И никаких благородных целей не преследуется.
Правильность или неправильность произнесения каких-то топонимов становится объектом анального зуда тогда, когда национальный комплекс ущемлен, как шкурка ширинкой.
И чем ничтожнее личность, тем больнее комплекс.
На Украину или в Украину, Беларусь или Белоруссия, Молдова или Молдавия - да пусть как кто привык, так и зовёт.
Но у кого защемлена шкурка национального шовинизма - вот дай поорать, поучить всех уму-разуму.
Ярые брюзжатели на тему "на Украины" так же омерзительны, как ярые брюзжатели на тему "в Украины".
Вот прямо важнее дел нет в жизни, чем учить незнакомых людей в интернете как им разговаривать.
В отношении других топонимов справедливо также.
Когда рафинированные юноши из советской Белоруссии начинают мне распрягать, что они совсем и не белорусы, а древние литвины, и что мне ни есть, ни пить, ни спать нельзя прежде, чем я начну говорить Беларусь, и никак иначе - я поступаю совершенно шовинистически, и прерываю их поток сознания предположением, что когда в Минск войдет, не дай бог, колонна российских танков - они, рафинированные юноши, будут первыми скандировать лозунги великой русской Белоруссии. А при словах о литвинах морщить лобик, картинно пытаясь вспомнить, кто же это такие.
Я всю жизнь говорю "в Украину". А если кто-то хочет сказать "на Украину" - пусть говорит. Меня это не коробит ни в какой степени. Да и с чего бы?
Чаще использую Беларусь, нежели Белоруссию. Поровну Молдову и Молдавию.
Иногда называю Финляндию Суоми, а Венгрию Угорщиной.
Ну и что?
Мне вообще нравятся диалекты, авторская лексика, территориальные говоры, жаргоны, заимствования, сложносоставные термины. Вообще эксперименты с языком.
Язык - живая субстанция. Каждый привносит в язык часть своей индивидуальности, настроения своей земли, своего социума, опыта.
Нет железобетонных рамок языка. Правила меняются.
Не было бы местных влияний - не было бы очарования языка Гоголя, со всеми этими его украинизмами и "щекатурками".
Не было бы переливистого, кустистого языка Шергина, основанного на неправильном с точки зрения классических канонов, но жутко интересном языке поморов.
Или почитайте в оригинале О'Генри - весь его сплошной жаргон, коверканье, нарочитые грамматические ошибки, полное разгильдяйство по части правил, на уровне двоечника из сельской школы.
Это просто О'Генри переводят причесанно, а в оригинале язык у него просто такой неправильный, что всем на или в-украинцам волосы на коленях драть.
И ничего, знаете ли. Где интернетные мудрецы, и где О'Генри.
Как хочу, так и говорю.
Мой язык - язык с сильным влиянием Восточной Украины, где прошло мое детство, с говором донских казаков, откуда у меня самая многочисленная родня.
Многое я нахватал от деда-шахтера из Донбасса. Многое из украинской школы, где учился.
Частично из белорусского языка, ввиду двух жен с белорусскими корнями.
Частично уличные базары, частично церемонные обороты интеллигенции.
Многое я утаскиваю из самых разных писателей, и вы никогда точно не определите, где в моем тексте влияние Шевченко и Чехова, Довлатова и Стивена Кинга. Хармса, Шварца, Гоголя и вообще, из каждой книги по строчке.
Я люблю экспериментировать со словами. Ставить предложения в формы, более характерные другим языкам.
Пересказывать интернациональные мысли через призму себя - свой опыт, свои ощущения.
Использовать те слова и формы, которые лучше помогают мне выразить мысль. Быть точным и звучным.
А если кто-то хочет повизжать, что это неправильно - пусть идёт в жопу. Никто его полномочиями контроля не наделял, а с самозванцами разговор короткий.
Journal information