Был бы Бобруйск в России или Украине - не было бы диссонанса.
Ничего бы не удивляло.
Смотрелось органично.
Но Бобруйск в Беларуси - и на окружающую страну он порой совсем не похож.
Есть некий общий лекал для всей постсоветской Беларуси - предсказуемый, но сам по себе совершенно недурной.
Чистота, очерченность, наивная социальная реклама.
Мирный нрав, неброское обаяние, спокойное радушие белорусов.
Радушие Беларуси и Бобруйску не изменяет, но здесь рушится очерченность, исчезает чистота.
Появляются массовые руины, бедная и позорная рыночная атмосфера 90-х.
Бобруйск - не самый, мягко скажем, благоустроенный город Беларуси.
Но, определенно, один из самых запоминающихся.
Особняк купчихи Кацнельсон.
Музей обыгрывает бобровый мотив.
Бобруйчане и бобруйчанки, впрочем, волнами в течении полутора веков выразительно делали свой выбор. Голосовали ногами.
Бобруйск - один из главных центров эмиграции.
Отсюда непрерывно ехали, в самые дальние края планеты, отчего бывших бобруйчан и их потомков можно встретить практически везде.
Да, в основном это была еврейская эмиграция - но Бобруйск, собственно, век назад и был крупнейшим еврейским городом, где евреев - далеко больше половины от населения.
Исчез из Бобруйска Эфраим Севела, исчез легендарный советский тележурналист ("Альманах кинопутешествий") Соломон Шульман.
Позже, но исчезли из Бобруйска Шура и Лёва - центральные функционеры группы БИ-2.
Все кто мог и хотел уехать - уехали.
Остались лишь те, кто остался.
Вместе с памятником Шуре Балаганову, в память о тех ушедших временах, когда отдельные личности рвались в Бобруйск - а не отсюда.
Journal information