Тёмный люд кивает на барина - его мол-де спрашивай.
И ссылается на него - барин рассудит.
Не всегда барин судит по уму. Изобижает. Девок портит, мужиков порет.
И оттого, когда революция приходит, кипит разум возмущенный, русский бунт, бессмысленный и беспощадный - и пускают мужики барину красного петуха. Да выбрасывают в окно рояль - символ дворянской богемы.
Но не всегда так. Бывали в народе и исключительно любимые высшие мира сего.
В Гомеле исключительную нежную память снискала себе добрая княгиня Иринушка.
Ирина Воронцова-Дашкова из исключительно знатного петербуржского рода.
В замужестве Паскевич - князь Федор Иванович, ее муж, также далеко не последний в Петербурге человек.
Когда отец Федора Паскевича, богатейший генерал-фельдмаршал, преставился, то чета получила помимо прочих богатств имение в Гомеле и несчетные десятины земли. Говоря проще - весь тогдашний город.
Баловать и ценить народ в дворянских кругах было не слишком и принято - многие свои имения пускали лишь на ренту, дабы было на какой звонкий рубль в Париже кутить да в карты закладывать.
Но чета Паскевичей относилась к своему гомельскому имению предельно хозяйственно и человеколюбиво.
Княгиню в народе стали звать не иначе, как доброй хозяйкой Гомеля, Иринушкой-княгиней. Относясь как к святой на иконе - только живой.
Благодаря ей в городе появился водопровод, строились училища, больницы, приюты.
Учителя получали отдельное щедрое жалованье. Простые дети, проявившие таланты к обучению, ехали за счет княгини учиться за границу.
Каждый ребенок в городе получал от княгини подарки в Новый Год.
Любая бедная девушка могла попросить себе приданное - и выйти замуж.
Благотворительность в тогдашней Российской Империи была совсем не в почете - она и сейчас хромает, а тогда и подавно.
Слава святой княгини шла далеко за пределы Гомеля.
Сами императоры, прознав дивные вести о княжеской доброте, приезжали с визитами.
Слава и любовь народные были так сильны, что улицу Канатную горожане настояли назвать Ирининской еще при княжеском добром здравии.
Когда пришла революция, то первым делом национализировалось всё имущество в Петербурге.
Понимая, что красного вала не остановить, взятие Гомеля - лишь вопрос времени, княгиня добровольно подарила городу свое имущество и ушла из дворца.
Это ее спасло. Пожилую уже княгиню не тронули.
Хотя и до смерти ей приходилось ютиться в чужих домах - но, что наполняет гордостью за человеческий род, истинно благодарных даже в тяжелейшее время оказалось вдоволь - княгиню поддерживали кто как мог.
Пусть в бедности, но она умерла своей смертью в почтенные 90 лет.
Улицу Ирининскую переименовали в Первомайскую. Но уже в новое время незалежной Беларуси горожане вновь проявили инициативу - имя любимой княгини улице вернуть.
И вернули - что, надо сказать, значительный прецедент - в Беларуси прохладно относятся к переименованиям, прибегают к ним крайне редко, отчего вся страна по сей день заповедник всевозможных советских топонимов.
Однако ж - Ирининская.
Любят у нас палачей и мерзавцев - но и добрых женщин, оказывается, любят.
Ну и прекрасно.
Рассказал вам вот эту историю, и аж тепло на душе.
И имя Ирины прекрасное - одно из моих самых-самых любимых.
И ЗАГС, Дворец Бракосочетаний на Ирининской улице - просто идеально в тему.
Journal information